Бульдог. В начале пути - Страница 63

– Ладно звучит. Но чего ты тогда медь не очищаешь на месте, а, сплавив черную медь, отправляешь ее на окончательную переработку в Невьянск? Две тысячи верст, шутка ли.

– Так из-за бедности края лесом, государь. Чтобы леса не опустошать дополнительной переработкой…

– Ты, Акинфий Никитич, раньше думай, чем говорить. А то ведь слово-то, оно не воробей, – вдруг став серьезным и даже приняв грозный вид, оборвал его Петр.

Демидов мог поклясться, что в этот момент помстился ему молодой Петр не таким уж и молодым. Да что там, зрелый и умудренный годами муж вдруг промелькнул в его образе. Вот вроде юноша берет пистоль, чтобы в очередной раз поразить мишень, и стоит в паре шагов от Демидова, а того не отпускает ощущение, что кто-то его крепко за горло взял. Мало чего боявшийся и много чего повидавший в своей жизни, битый ею и тертый мужик вдруг ощутил страх. Именно страх, а не что-то иное. А ведь, казалось, уж отбоялся свое.

Молодой император выстрелил. Передал оружие сержанту. Движения хищника, изготовившегося к прыжку. Иначе и не скажешь. Вновь пристальный взгляд в глаза Демидову.

– На переработку черной меди леса потребно в десять раз больше, чем на оставшуюся обработку. И как следует из доклада Геннина, деревьев окрест вполне достаточно. Пойдем дальше. В другом прошении, все в том же месяце, ты просишь у Берг-коллегии разрешения кабака на новом заводе не ставить и обязуешься за это восполнять винный откуп. И как бы промежду прочим испрашиваешь разрешение на то, чтобы добывать серебро, если таковое сыщется. Ответ ты получил… Никакой ответ. Непонятный. То ли ты будешь добывать то серебро, то ли обязан будешь передать казне. А еще тобою был передан образец руды, в котором было обнаружено изрядное содержание серебра и немного золота. Вот только позабыл указать, где именно та руда была обнаружена. Интересная забывчивость. – Петр невесело ухмыльнулся, внимательно глядя на хранящего каменное спокойствие Демидова.

Завидная выдержка, ничего не скажешь. Но лучше бы Демидову начать говорить правду. Прямо сейчас. Если промолчит… А не будет у Петра иного выхода, кроме как дать делу ход. И заниматься следствием будет не Геннин, у коего есть доля в кое-каких заводах Демидова, и даже не Татищев, хорошо знакомый с тамошними краями и долгое время ведавший казенными заводами. Ушаков займется. А это уже серьезно. То, что Демидов обнаружил серебро и скрыл этот факт, ясно как белый день. Остается только выяснить, он собирался тем серебром торговать, отправляя за границу, или все же чеканить свою монету? Впрочем, и то и другое плахой пахнет.

– Государь, причина, по которой мною был заброшен Локтевский рудник, истинная. Невыгодно добывать медь в трудах великих, коли есть иная руда, плавящаяся легче. Оттого и завод перенес. В Алтайские земли я подался, так как те земли пока пребывают в пустоте и сулят большие выгоды. Мне же от Берг-коллегии выдана привилегия на строительство заводов на очень большой территории. Твоя правда, есть медь и поближе, на Урале, и обходится ее добыча с доставкой куда дешевле. Но Алтай – то задел на будущее, а мы с батюшкой всегда на годы вдаль смотрели. Касаемо же Колывановского рудника, тамошняя руда и впрямь богата серебром. Потому черная медь и направляется в Невьянск. Но правда в том, что извлечь то серебро у меня никак не получалось, потому как не было знающего мастера. Не с чем мне было идти к тебе, государь. Не извлек я еще то серебро, а пустобрехами Демидовы никогда не были. О руде же в Берг-коллегию я докладывал, и образцы те они осмотрели и оценили.

– А как сейчас дело обстоит?

– Прости, государь, не ведаю. Не успел я ничего. Мастера иноземного зазвать-то я зазвал, да только призвал ты меня в Санкт-Петербург, а потому, как там дела в Невьянске, мне неведомо.

Вот молодец! Вывернулся-таки. Нет, если взяться крепко, да еще руками Ушакова, при его-то сноровке, припрут к стенке, и все наружу всплывет. На скорую руку все объяснения сверстаны, хотя и гладко смотрится. Но все одно, если вдумчиво во всем разобраться, то многое будет не совпадать. Однако Петр не собирался усугублять и терять такого человека. Помнится, про его батюшку Петр Великий сказывал, что если бы у него было хотя бы пять таких, как Никита Демидович, то он был бы счастливейшим из государей. Акинфий Никитич отцу ни в чем не уступит, а где-то даже и превзойдет, а потому такими людьми разбрасываться грех.

Ну слукавил малость, чуть не до плахи, не без того. Зато сколько пользы принес и еще принесет. Опять же глухие уголки империи осваивает, поселения и заводы ставит, и все на свои средства. Хм. А вот с этим еще нужно разобраться. На свои ли?

– С этим понятно, Акинфий Никитич. Считай, что поверил. – Петр не без хитринки хмыкнул, слегка дернув головой, мол, повеселил ты меня от души, дорогой, ой повеселил. – Теперь далее. Доносят до меня, что, хотя за тобой и не числится недоимок по налогу, винному откупу и подушной подати, не так уж ты и честен. Товару твои заводы дают чуть не вдвое против указываемого тобой в росписях. Людишек у тебя тоже чуть не вдвое больше против росписных. Отсюда выходит – и десятина не та, и винный откуп меньше, и подушную подать укрываешь. В пять раз увеличь, – подразумевая штраф за укрывательство, произнес Петр. – Знаю, деньги ты мастак считать.

– Государь…

– Акинфий Никитич, побоялся бы Бога, – вскинув руку, остановил Демидова Петр. – С иными КГБ разбирается, с тобой же я речи веду. И Ушакову велел покуда к тебе не соваться. Укрытое все до копейки в казну вернуть, без надбавки, – сказал, словно припечатал, Петр. – Далее. Возможно, ты незнаком с новым указом, просторы у нас великие, вести долго разносятся. Иль знаком, Акинфий Никитич?