Бульдог. В начале пути - Страница 30

– И что ты предлагаешь?

– А чего тут предлагать? Ни на споры, ни на разговоры времени у нас не осталось. Пока окончательно не потерялся след, отправлю вдогонку людишек. Есть кое-кто на примете, за плату лишат живота любого, хоть крестьянина, хоть императора.

– Господи, спаси и сохрани! – истово перекрестился Алексей Григорьевич.

– Ты еще заблажи, – одернул брата Василий Лукич. – Не помощник он нам в этом деле, сами должны о себе позаботиться. Оно конечно, на том свете за помазанника Божьего, может, и плата особой будет, так хотя бы своих родных убережем. А это дело святое. Ты езжай домой, я сам обо всем позабочусь. Да, завтра бы с Сарычевым переговорить и Волкова к себе призвать. Только братцу нашему Василию о том ведать совсем не обязательно.

– Ага. Ну да. Понял.

– Вот и ладушки.

Несколько суток пути прошли без происшествий, если не считать того, что после короткого совета с Глотовым Петр приказал свернуть с тракта. Ивану не понравилось, что замыкающие, имевшие навыки настоящих охотников, занялись заметанием следов, оставленных на снегу, которому еще минимум месяц хозяйничать на земле. Но потом он успокоился. Чудит Петр, хочет, как и в былые времена, потеряться и выпасть из поля зрения опекунов. Ну да и бог с ним, батюшка сказывал, что это только на руку.

Встревожился Долгоруков, только когда они оказались в неприметном селе Иваново, расположившемся в лесной глуши близ Твери. Оно бы и ничего, очередное село, в котором предстоит встать на короткий постой, а может, и не такой уж и короткий, тут все от юного императора зависит. Но от мужчины, вышедшего их встречать на главную улицу сельца, фаворит предпочел бы держаться подальше.

А и могла ли порадовать встреча в этакой глуши с главой Тайной канцелярии? Пусть оная нынче и распущена, но слава Ушакова Андрея Ивановича разве самую малость уступит таковой князя Ромодановского. Верного сподвижника Петра Великого, пользовавшегося неограниченным его доверием. Пути Долгорукова и Ушакова не пересекались, но знакомы они были.

По-настоящему Иван испугался, только когда трое бородатых подручных Ушакова сноровисто скрутили фаворита, спешившегося по примеру Петра, который тепло здоровался с Андреем Ивановичем. А ты как думал, друг сердечный? Нешто мнилось, что все ладком обойдется, когда против престола умышляешь? Коли на такое пошел, то будь готов ко всему, и к конфузу великому в частности. Гвардейцы было заволновались, но император погасил недовольство, подняв руку и громко произнеся:

– Спокойно, братцы! То делается по моему повелению. Обо всем поведаю чуть позже.

Трудно дались эти слова. В горле сам собой возник твердый ком, который никак не хотел сглатываться. Долгое время Петр почитал Ивана за друга, каковым, как ни странно, считал и сейчас. А тут сам же, своими руками… А ведь без дыбы не обойдется. Но юноша все же взял себя в руки. Нельзя подобного спускать. Покажешь слабость, даже по отношению к дорогому человеку, – сожрут без соли.

– Измайлов, расставь караулы вокруг села, чтобы никто не мог его покинуть.

– Слушаюсь, государь.

– Господам офицерам после организации службы и размещения людей прибыть в эту избу.

Приказы Петр отдавал уже окрепшим голосом, сам себе поражаясь. Словно два человека сидят в нем: один – восторженный юноша, другой – зрелый, умудренный годами муж. Удивляет это окружающих. А чего дивиться, коли он и сам не понимает, что с ним происходит.

В избе старосты было тепло и чисто. Пахнет обжитым жильем. Оно не то что во дворцах или дворянских домах, но, с другой стороны, Петр привычен к походной жизни и особым привередой не был. Довольно потерев руки, он тут же направился к побеленной печи, отогреваясь с мороза.

– Ну рассказывай, Андрей Иванович.

– А чего, собственно, рассказывать, – выпроводив на улицу собиравшую на стол хозяйку дома, произнес Ушаков. – То вам следует рассказывать, чем вызвано ваше послание. Все, что поручалось, я исполнил, более мне пока ничего не известно.

Именно так дела и обстояли. Петр написал Ушакову письмо, в котором поведал о том, что, пока тот пребывал в отставке, дела государственные никуда не делись и нынче требуют его вмешательства. Петру было прекрасно известно, что Ушаков в свое время противился воцарению юного императора, за что по большому счету, собственно, и был отправлен в отставку. Но Петр Второй на престоле – это свершившийся факт, с которым Ушакову придется смириться и принять, как верноподданному. А для таких людей присяга не пустой звук, они ее не каждый день дают.

Поэтому Петр не считал ошибкой сделанную ставку на бывшего начальника Тайной канцелярии. Ему попросту ничего не оставалось, как довериться человеку, собаку съевшему на распутывании различных дел, и заговорах в частности. Если кто и сможет помочь распутать этот клубок гремучих змей, то только он. Использовать в этом деле одну только силу не получится, так как на силу всегда найдется иная сила. А вот осуществить все, опираясь на закон, с правильно проведенным следствием, – тут уж другое.

Не оборачиваясь к Ушакову, Петр откинул клапан кожаной полевой сумки, носимой через плечо, извлек из нее лист бумаги, поврежденный огнем, и протянул для ознакомления Ушакову. Тот с явным интересом принял странный документ и углубился в чтение.

Эту сумку у скорняка заказал денщик Василий, по желанию Петра, который сам нарисовал, что именно хочет получить. Имея сравнительно небольшие габариты, она могла раскладываться и, вместив в себя большие листы, вновь сложиться вдвое, при этом бумага не мялась, предохраняемая на сгибах кожей. Под клапаном кармашек для походной чернильницы и несколько кожаных петель для хранения укороченных перьев, лишенных оперения, а также перочинный нож. Очень удобно, не то что дедовы обшлага. Мысль о том, что он превзошел Петра Великого даже в такой малости, с одной стороны, грела, с другой – воспринималась как-то спокойно, мол, главное, что удобно.